Л.А. Бабаскина и ее муж Го Нин
Историю этой пожилой пары знает весь Шанхай. О них не раз писали шанхайские газеты и англоязычная иностранная пресса, о них снят китайский теледокументальный фильм, а в 1996 г. в одной из передач Артема Боровика «Совершенно секретно», посвященной шанхайским русским, они дали короткое интервью.
Людмила Афанасьевна Бабаскина, 2000 г.Но все же, представляется, историю жизни этих людей широкая российская аудитория не знает… Им пришлось на собственном примере пережить зигзаги международной дипломатии, а тяжелый период разрыва советско-китайских отношений в 1960-е годы коснулся их судьбы самым непосредственным образом.
Го Нин, 2000 г.Эта история началась в далекие 1950-е годы, когда СССР в порядке поддержки оказывал большую помощь укрепляющемуся молодому китайскому государству. В частности, помощь эта выразилась и в том, что Советский Союз одну за другой принял на учебу группы молодых китайцев, приехавших получать образование в вузы советской страны.
Тогда, согласно статистике, в целом в течение 10-летия (1950-1960 гг.) в СССР было подготовлено свыше 20 тыс. китайских квалифицированных рабочих, техников, инженеров, научных работников, преподавателей и врачей. С одним из отрядов китайских студентов в 1951 г. прибыл в Ленинград молодой коммунист, шанхаец Го Нин. Но сначала – несколько слов о жизни нашего героя до приезда в СССР.
Го Нин родился в Шанхае в семье образованных и обеспеченных родителей. Его отец был блестящим офицером китайского высшего командного морского корпуса, учился в Англии, в Британской королевской Академии, где в то время получал образование и принц Уэльский. Отец Го Нина имел очень широкий кругозор, многое в жизни повидал, ведь он был морским офицером. Поэтому Го с малых лет был весьма развитым, многое успел получить от отца.
В 1947 г. Го Нин поступил учиться в Шанхайский транспортный университет (Jiaotong daxue), где включился в революционную работу по подрыву гоминьдановского режима. В 1948 г., страстно желая добиться независимости и свободы своей родины, он стал членом КПК. В связи с тем, что сыскная полиция гоминьдановцев узнала о его подпольной деятельности среди студентов, Го Нину удалось с помощью подпольной парторганизации перебраться из Шанхая сначала на север провинции Цзянсу, на революционнную базу, а затем в хуачжонскую партийную школу в Ухани, где он прошел основы политической учебы.
После Освобождения Китая в 1949 г. Го Нин работал в партшколе в г. Нанкине, затем был назначен ответственным за восстановление железных дорог и мостов, которые были полностью разрушены в результате войны. Военные действия между войсками армий КПК (НОАК) и Гоминьданом (ГМД) как раз проходили на участке между городами Цзинань и Бенбу, (впоследствии этот участок ему пришлось восстанавливать). Это была ответственная и тяжелая работа, потому что связь между севером и югом страны практически была прервана, и нужно было заново проложить дороги через эти районы. В 1951 г. шанхайская парторганизация направила его учиться в Ленинградский университет железнодорожного транспорта. Так в составе этой первой партии китайских студентов и аспирантов Го Нин отправился в СССР на учебу.
Прибыв в Ленинград, китайские студенты ни слова не знали по-русски и должны были сначала год учить русский язык, историю и культуру России, а затем 5 лет учиться по избранной специальности. Го, проникнутый заботой о нуждах своей родины, не мог позволить себе учиться столь долго в чужой стране. Поэтому он написал рапорт на имя Ректора института с просьбой разрешить ему после годичного обучения русскому языку сдать экзамены по специальности за 2 курса железнодорожного института с тем, чтобы сразу с 3 курса начать обучение в Институте Путей Сообщения (так он назывался в то время).
– Тогда в СССР, – вспоминает профессор Го Нин, – отношение к Китаю было очень хорошим, и, вместе с тем, нас считали чуть ли не прибывшими из седой древности, так низко оценивался технический (и так же – культурный) уровень КНР 1950-х годов. А ведь я уже закончил к тому времени 3 курса Цзяотунского шанхайского университета, который считался в Китае вторым (после Пекинского) лучшим высшим учебным заведением. В Шанхае в нашем университете преподавали такие китайские и иностранные специалисты, которые получили образование в лучших университетах США и Европы. Поэтому я считал, что как патриот и коммунист не имею права зря расходовать средства моей страны и что должен, усвоив все технические новшества того времени и пройдя практику по мостостроению, как можно быстрее вернуться в КНР. Стране нужно было многое восстанавливать и строить множество новых объектов.
Руководство Ленинградского университета не могло поверить, что китайский студент в течение годичной языковой подготовки сможет по-русски одновременно с изучением языка сдавать экзамены по специальности технического вуза (это были такие предметы, как матанализ, сопромат и другие). Но Го Нин справился с этой задачей и ему разрешили приступить к учебе по специальности с 3 курса университета. Кроме Го Нина, таких китайских студентов в Ленинградском институте Путей сообщения было еще четверо. Но, конечно, нельзя не сказать о том, что китайским студентам много помогали преподаватели и, главным образом, их русские сокурсники. Без их помощи, разумеется, было бы трудно добиться таких результатов.
Этот железнодорожный институт в Ленинграде являлся старейшим вузом страны. Обучение, техническая оснащенность и уровень преподавания были очень высокими, у студентов и аспирантов условия жизни были весьма неплохими. Судите сами: тогда, в начале 1950-х, студенты жили в бесплатном общежитии, по четыре человека в каждой комнате. Китайских студентов селили вместе с русскими студентами, чтобы все время находиться в единой языковой среде. Каждый студент имел отдельную кровать и свой письменный стол. Пятикурсники и аспиранты могли уже жить в комнате по двое. Стипендия тогда составляла 500 руб. (после денежной реформы 1960 г. – 50 руб.), что по тем временам было вполне приличной суммой. «Ежемесячно, – вспоминает профессор Го, – около 300 руб. уходило на питание, а остальные 200 руб. – на другие расходы. Тогда мы все питались в столовой, и меню там было весьма и весьма разнообразным: бифштекс, жареные куры, картофель-пюре или жареный картофель, соленые огурцы и помидоры, суп-борщ, блины, кекс к чаю, компот, а хлеб давали бесплатно, как вспомогательное питание».
Людмила и Го Нин, зима 1955 г. в Ленинграде.
Несмотря на большую загруженность и почти постоянную учебу (китайские студенты необыкновенно старательны и трудолюбивы, Го Нин даже заболел от перенапряжения) студенческая жизнь имела и светлые стороны – это походы в театры, музеи, приобщение к русской культуре и литературе, кинотеатры и, конечно, танцы.
Го Нин, как и все молодые люди того времени, очень любил и умел хорошо танцевать. В январе 1955 г. в Ленинграде в Таврическом дворце был организован вечер, посвященный 5-летию подписания Договора о дружбе между Китаем и СССР. Именно на этом вечере Людмила и Го впервые познакомились. Людмила училась на 4 курсе в Ленинградском мединституте (тогда он назывался Ленинградским педиатрическим и имел всесоюзное значение).
«В тот памятный день, – рассказывает Людмила Афанасьевна, – я не смогла получить билет, то же самое произошло и с Го, но мы были оба большими любителями танцев и оба были непослушными студентами. Так мы прокрались без билетов и встретили друг друга. Хотя теперь мы разговариваем друг с другом легко, поначалу мы использовали неустойчивую смесь китайского и русского языков.
Может быть, это была любовь с первого взгляда, – говорит она смущенно и ее лицо внезапно краснеет. – Тем не менее, продолжение этой любви оказалось трудным для нас».
В январе произошла их первая встреча, а уже в июне 1955 г. Го должен был закончить железнодорожный институт и вернуться домой. Они были молодыми и красивыми, и охватившее их чувство не могло и не хотело отпускать их. Оба считали, что встретили свою судьбу, но понимали, что должны были расстаться. Тогда китайским студентам нельзя было заключать браки с иностранцами, хотя в СССР это было возможно. «Знаете, тогда в Советском Союзе только-только разрешили браки с иностранцами, а случилось это после трагического случая с чехом и русской, которым не разрешили пожениться и они оба погибли», – рассказывает Людмила Афанасьевна.
И все же китайская сторона не давала пока такого разрешения. Поэтому, зная о предстоящей разлуке, они только чаще встречались, дружили, разговаривали. Го много рассказывал о своей родине, о далеком Шанхае. А Людмила – о своей семье. Отец Людмилы был военным, участником Второй мировой войны и погиб в Восточной Пруссии в феврале 1945 г. Ее воспитывали мать и тетка. В доме тепло относились к Го, тогда наши народы связывала крепкая дружба и взаимопомощь. Популярность китайских студентов была очень большой.
Страницы: 1 2
