Борьба за влияние в постсоветском регионе и позиции России: до и после 11 сентября 2001 года
(Тезисы к выступлению на международной конференции «Ситуация в Центральной Азии, сотрудничество и развитие ШОС»)
Прежде всего, хочу объяснить несколько провокационный заголовок своего выступления. В прежнем Советском Союзе, когда речь шла о его внутреннем районировании, о его региональной структуре, мы пользовались формулировкой «Средняя Азия и Казахстан». Из этой формулировки, между прочим, следует, что Казахстан нельзя было полностью и во всем отождествлять со Средней Азией, считать частью только Азии. Однако уже вскоре после распада Советского Союза бывшие советские республики в этом регионе, став независимыми, стали называть себя «Центральной Азией», развивать планы центральноазиатской интеграции, создавать общее военное подразделение – Центразбат и т.д. Казахстан тоже принял в этом участие.
Уважаемые участники конференции, понимающие русский так же хорошо, как уважаемый посол Ли Фэнлинь, безусловно, чувствуют разницу в толковании слов «средний» и «центральный», присущую нашему языку. Однако до 11 сентября, как мне кажется, не было серьезных оснований считать, что бывшие среднеазиатские советские республики и Казахстан, в самом деле, находятся в Азии в центре внимания.
И вот теперь, кажется, с приходом в регион мировой сверхдержавы, эти надежды, эти местные амбиции начинают реализовываться. Средняя Азия превратилась в Центральную. Но что это несет существующим здесь государствам и, шире, их ближайшим соседям?
В начале своего выступления хотелось бы подчеркнуть несколько принципиально важных моментов.
Первое: новые независимые государства (ННГ) постсоветской Азии получили суверенитет без каких-либо личных усилий. Они были «катапультированы в независимость» (удачная формулировка Марты Брилл Олкотт – советника Госдепа США при администрации Б. Клинтона).
Второе: десятилетие, прошедшее после формального провозглашения независимости для всех пяти ННГ Азии – Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Туркмении и Таджикистана – не стало временем формирования подлинной государственности. Флаги, гербы, гимны и иные атрибуты полноценных государственных образований до последнего времени остаются неким «декоративным элементом». Не было и обострившихся с конца 2001 – начала 2002 г. разговоров о начале нового раунда «Большой игры» ведущих мировых держав в этом «сердце континента».
Третье: после террористических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне, США, ранее достаточно безразлично относившиеся к Центральноазиатскому региону, сконцентрировали свое внимание на процессах, происходящих в этом пространстве (включая примыкающие к ЦАР субрегион Каспия и все Закавказье). Ускоренными темпами в ряде ННГ Азии создаются и укрепляются форпосты американского военного и экономического присутствия.
Четвертое: в силу множества объективных и субъективных причин активизация военных и финансово-экономических элит Запада (прежде всего – Соединенных Штатов) уже порождает процессы, способные поставить вопрос не только о выживаемости политических режимов постсоветских государств, но и само существование данных слабых образований.
Пятое: ведущие евразийские центры силы пока не определили своего отношения к процессу выработки стратегии, отвечающей инересам континентальной стабильности. Пока не существует и сколько-нибудь консолидированной позиции Москвы, Пекина, Тегерана, Дели и Исламабада по ходу и перспективам (даже кратко- и среднесрочным) антитеррористической операции, заявленной «лидером Запада» – США.
1. Десятилетие независимого существования пяти новых государств Азии можно охарактеризовать как период некоего «безвременья». Властные элиты (в подавляющем большинстве, сугубо «постсоветские», выросшие в 60–80-е годы при КПСС) были заняты укреплением собственных политических позиций, более-менее удачной торговлей оставшимся после Советского Союза ресурсным потенциалом и множественными имиджевыми акциями на мировой арене.
Наиболее активно в данной связи заявили о себе Узбекистан (половина населения всей постсоветской Азии, сугубо авторитарная политическая система, консолидирующая общество) и Казахстан (богатая минерально-сырьевая база, наиболее «продвинутая» в технологическом плане экономика из всех пяти азиатских ННГ).
Киргизия – наряду с Таджикистаном – беднейшая республика бывшего Союза, взяла курс на создание некоей «центральноазиатской Швейцарии»: наиболее демократической страны, располагающей мощным транспортным и гидроэнергетическим потенциалом, управленческими кадрами. Таджикистан почти на десять лет погрузился в пучину кланово-региональной гражданской войны, превратившей экономический сектор республики в совершеннейшие руины. Туркмения, во главе с Туркменбаши Сапармурадом Ниязовым, приняла статус нейтрального государства и начала строить настоящий «железный занавес» по периметру своих границ.
Происходящее в «Новой Азии» привлекало внимание только ее соседей. Москва и Тегеран активно участвовали в процессе внутритаджикского урегулирования. КНР достигла с Казахстаном не только договоренностей по локализации сепаратистских движений этнических уйгуров, пытающихся использовать казахстанские территории в качестве опорных баз для действий в Синьцзяне, но и разрешила почти все территориальные проблемы двух государств. Киргизия также идет по пути взаимного снятия «приграничной проблемы» с Китаем. Туркмения, несмотря на массу субъективных, по своему характеру, проблем, наладила действенные торгово-экономические взаимоотношения с Ираном.
Соединенные Штаты и, шире, Запад, до 2001 г. уделяли азиатским ННГ сугубо «остаточное» внимание, концентрируясь на периодических заявлениях о «богатом энергетическом потенциале региона» и не слишком активно выступая в защиту немногочисленных местных диссидентов.
При этом и экономическое, и оборонное сотрудничество строилось Вашингтоном на основе а) односторонней выгоды, б) с минимизацией для себя любых затрат.
2. В самих ННГ Азии за все последнее десятилетие устойчиво рос внутренний протестный потенциал. Коррупция достигла сугубо «нигерийских» масштабов. Тот же «островок демократии» – Киргизия – по среднему уровню жизни населения фактически сравнялся с разоренным гражданской войной Таджикистаном. Отсутствие демократических реформ и разгул коррупции приводят к высокому уровню безработицы, ухудшению здоровья населения и качества образования. По оценке ООН, 70–80 процентов населения Таджикистана и Кыргызстана живет за чертой бедности. Говорят, что в некоторых районах Кыргызстана люди едят крыс и собак. Жалкие условия существования не позволяют людям объединиться, чтобы выступить с требованием реформ, однако дают экстремистским исламским группировкам, таким, как Исламское движение Узбекистана (ИДУ) и Хизб-ут-Тахрир возможность пополнять свои ряды все новыми членами.
Секты ваххабитов с 2000 г. начинают фиксировать даже в Казахстане и Киргизии – государствах, титульная нация в которых, будучи кочевниками и пантеистами, до начала ХХ века не были подвержены традиционным (тем более, нетрадиционным) исламским верованиям.
Во всех пяти азиатских постсоветских государствах произошло резкое социальное расслоение. Одновременно началось наступление на свободу СМИ, ограничение прав человека и национальных меньшинств.
3. После 11 сентября, пользуясь вступлением в военный альянс с Соединенными Штатами, лидеры внутренне слабых среднеазиатских государств сегодня еще более агрессивно демонстрируют безграничность своей власти. В то же время присутствие американских солдат ослабляет влияние России, Китая и Ирана на региональную политику и экономику. Сейчас РФ и КНР сотрудничают с США и в основном разделяют их цели. Однако по мере того, как война в Афганистане близится к завершению, все более обоснованным становится беспокойство в связи с продолжающимся присутствием Штатов в регионе, который объективно является сферой непосредственных интересов ведущих государств Евразии.
Отсюда и рост в российской властной элите негативных настроений по поводу расширения иностранного военного присутствия в ННГ Азии.
Так, после того, как 20 апреля шесть американских истребителей F-18 прибыли в Кыргызстан, Госдума России дезавуировала обещание правительства РФ реструктурировать киргизский долг, составляющий 133 млн. долл. Президент Акаев вынужден был выступить с опровержением утверждений, будто американские базы «ущемляют российские интересы», или «ограничивают влияние (РФ) или вообще выдавливают Россию из региона».
Однако, попытки руководства «новообразованных» республик ЦАР «усидеть на двух стульях» бесперспективны. Сколько бы ни получили бюджеты ННГ от США, на всех и на все проблемы американских денег не хватит. Трудно рассчитывать на то, что Вашингтон всерьез и надолго возьмет на обеспечение регион с более чем 50 млн. жителей, да еще и отягощенный множеством внутренних и международных проблем. Киргизия, или Таджикистан – это не Никарагуа или Панама. Не говоря уже об Узбекистане с его 25 миллионами жителей, из которых 50 % не старше 18 лет, а уровень безработицы независимые эксперты оценивают в 35–45 % трудоспособного населения.
4. Сегодняшний «медовый месяц» Соединенных Штатов с автократиями «новой Азии» носит весьма противоречивый характер. С одной стороны, Штаты уже создали серьезную военную инфраструктуру в ЦАР. Это и базы ВВС, и отдельные протоцентры подготовки местных подразделений американскими военными инструкторами (по меньшей мере, в Узбекистане и в Казахстане). Западные спецслужбы вскрыли аэродромную сеть и собрали исчерпывающие данные (от источников воды, до характеристики боеспособности основных подразделений национальных ВС) о своих новых «азиатских союзниках». Ведется расширение финансирования ряда совместных военных программ, осуществляются поставки амуниции, медикаментов, спецтехники (в основном, средства связи, приборы НВ, иное высокотехнологичное оборудование для войск). В Киргизии и Узбекистане США уже затратили около 20 млн. долл. на модернизацию аэродромной инфраструктуры и приближения ее к стандартам НАТО.
В то же время, есть основания предполагать, что в Вашингтоне сделали определенные выводы из своего «иранского опыта». Тогда, в 1979 г. исламская революция в этой стране немногим более чем за полтора месяца уничтожила плоды более чем десятилетней работы с шахским режимом, выглядевшим достаточно прозападным, но отягощенным системой кланово-родственной коррумпированности и нищетой более чем 80 % населения. Ту же картину можно наблюдать сейчас и на постсоветском азиатском пространстве.
Американская стратегия в ННГ ЦАР выглядит, по нашему мнению, как разноуровневая система:
– заигрывание и прямой подкуп высших эшелонов нынешней власти с обещанием разрешить ее основные внутриполитические проблемы;
– некоторые реверансы в пользу ориентированной на Запад местной оппозиции. Ее финансирование через различные небюджетные организации и консолидация в качестве вероятного «резерва»;
– активизация экономического проникновения в регион, с опорой на свои новые военные базы
5. На настоящий момент расширение американского военного присутствия привело к активизации внутрирегиональных негативных процессов. Наиболее заметным за последние полгода в ННГ Центральной Азии стал кризис местных политических режимов (причем, как в странах, активно сотрудничающих с антитеррористической коалицией, так и в колеблющихся республиках).
В Казахстане в ноябре 2001 г. разразился невиданный за 10 последних лет кризис власти, повлекший за собой не только смену абсолютно послушного президенту правительства, но и аресты «новых оппозиционеров» (обвиненных в коррупции, но выведенных в высшие эшелоны власти самим Нурсултаном Назарбаевым). Набирает обороты и скандал с иностранными банковскими счетами лидера страны и его ближайших родственников.
В Джелалабадской области Киргизии милиция открыла огонь по мирной демонстрации (пятеро убитых, более 60 раненых). Власть продемонстрировала собственное бессилие, освободив главного фигуранта уголовного дела, из-за которого и разгорелись основные страсти. Аскар Акаев, объявивший о том, что не станет участвовать в следующих президентских выборах, рассматривается и населением, и главное, властными группами, как «отработанная фигура», не имеющая никаких перспектив на будущее.
В Туркмении продолжаются масштабные чистки в Комитете национальной безопасности (КНБ), Погранслужбе и Минобороны. Высшее руководство силовых структур смещено со своих постов, основная часть генералитета находится в СИЗО. По некоторым данным, силовики, официально обвиняемые в коррупции, готовили правительственный переворот против Сапармурада Ниязова. Одновременно наблюдается активизация чиновников-оппозиционеров, бежавших из страны за последнее полугодие. Участились слухи о серьезных проблемах со здоровьем у Туркменбаши.
Ислам Каримов в Узбекистане упрочил собственное положение в ходе проведенного с нарушением всех и всяческих правовых норм референдума о продлении президентских полномочий до 2006 г. (стоит заметить, что активно осваивавшие узбекские военно-воздушные базы в Ханабаде и Карши американцы очень мягко пожурили узбекского лидера за недостаточную «правовую обоснованность» прошедшего мероприятия). В то же время, в стране растет внутренний протестный потенциал и одними репрессивными мерами сдержать его уже невозможно. Есть данные о том, что боевики Исламского движения Узбекистана после разгрома афганских талибов перетекают в Ферганскую долину и их численность уже превышает 3,5 – 5 тыс. человек.
Таджикистан, так и не оправившийся после 6 лет гражданской войны, находится на пороге нового передела власти между региональными группировками (по большей части активно вовлеченными в деятельность наркотрафика из Афганистана). Власть Эмомали Рахмонова сейчас выглядит куда более уязвимой, чем в 1998 г.
Помимо обострения внутригосударственных проблем, новое звучание приобрели и противоречия между самими азиатскими ННГ, причем, в некоторых случаях дело доходит не только до взаимного обмена резкими выпадами, но уже и до демонстрации военной мощи. Таджико-узбекские взаимоотношения никогда не выглядели настолько натянутыми, как теперь. На узбекских минах в приграничье погибло за последний год около 60 таджикистанцев. В Казахстане развивается молодежное общественное движение «по защите Багыса и Туркестанца» (самопровозглашенных «Казахской республикой» спорных населенных пунктов на узбекской территории). Переговоры о делимитации казахстанско-узбекской границы пока не дали серьезных результатов. В Киргизии ряд депутатов парламента начали процедуру импичмента А. Акаева по поводу «неоправданных территориальных уступок» КНР. Туркмения продолжает жесткий спор с Азербайджаном по поводу территориальной принадлежности ряда нефтегазовых месторождений на дне моря, а сам С. Ниязов уже высказался о том, что Каспий может начать «пахнуть кровью».
Традиционно обостряет внутрирегиональную ситуацию «водный вопрос». Киргизия и Таджикистан (естественные монополисты водных ресурсов региона) требуют оплаты за воду от Узбекистана и Казахстана. Вопрос выглядит совершенно неразрешимым, особенно с учетом последних засушливых лет и катастрофического высыхания Аральского моря.
6. В данной ситуации Россию в настоящий момент заботит не столько иностранное военное присутствие, сколько перспектива дорогостоящей и долгой борьбы за контроль над природными и промышленными ресурсами региона. Нежелание американцев раскрывать свои долгосрочные планы только подогревает эту обеспокоенность.
В. Путин уже наметил курс России в постсоветской Азии. РФ будет развивать свою собственную нефтепромышленность и повышать объем экспорта энергоносителей, поэтому президент предупредил американцев, что не будет воздерживаться от шагов, выходящих за рамки взаимного сотрудничества с США, 21 января, на встрече с Сапармурадом Ниязовым, Путин высказал идею создания «евразийского союза газодобывающих стран». Хотя глава РФ и не затрагивал вопрос о транспортировке нефти, высказанная им идея представляет угрозу для американских усилий, направленных на строительство гигантского трубопровода Баку – Тбилиси – Джейхан.
После своего запуска трубопровод, по замыслу его политических лоббистов из Госдепартамента США, будет перекачивать казахстанскую нефть и нефть из других бывших советских республик, однако его маршрут не будет проходить по территории России и Ирана, лишая их доходов от транспортировки и строительства.
7. Отдельно стоит упомянуть и расширение участия в процессах, проистекающих в ЦАР после 11 сентября, международных финансово-экономических организаций. Всемирный банк (ВБ) планирует предоставить странам региона займ в 1,5 млрд. долларов, который будет выплачиваться в ближайшее десятилетие. Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) объявил о планах выделить в 2002 г. ННГ Азии 300 млн. долл.
Деньги этих организаций, естественно, означают также и заявку на политические влияние. «После 11 сентября многие наши партнеры поняли значение этого региона, и мы собираемся воспользоваться возможностью и проводить последовательную политику», – сказал журналистам 9 апреля в Алматы президент Всемирного банка Джеймс Вулфенсон. На той же конференции, на которой выступал Вулфенсон, советник президента Казахстана по политическим вопросам Ермухамет Ертысбаев дал своему начальству индульгенцию на перенос выборов. «Для иностранных инвесторов неважно, куда они вкладывают деньги, будет это диктатура или демократия», – сказал он.
В любом случае, игры, затеянные в Центральной Азии Соединенными Штатами могут плохо закончиться, если в регионе не будет восстановлена стабильность, и он не станет безопасным местом для работы и жизни. Какой бы «медовый месяц» ни переживали сегодня страны региона в надежде на американскую поддержку. Не следует упускать из вида того, что помощь всегда преходяща. А факт исторической и географической близости к России и Китаю ничем не заменить.
© К. Затулин. Публикация согласована с автором
