Русский клуб в Шанхае

Автор: Александр Ван Чжичэн

Прежде всего, нельзя не отметить, что положение русских эмигрантов в Шанхае, по крайней мере, в первое время было тяжелее, чем их собратьев в Европе и Харбине. Причиной этого служила полнейшая невозможность конкурировать с бедными китайскими рабочими в области физического труда. Между тем, помощь имевшихся благотворительных, как русских, так и иностранных организаций была крайне недостаточной. Таким образом, первые годы пребывания новых русских эмигрантов в Шанхае были крайне тяжелы. Но их упорство и добросовестное отношение к работе мало помалу стали ломать лед. Так, постепенно русские эмигранты шаг за шагом, стали отвоевывать себе место под шанхайским небом.

В 1930-е годы численность русской эмиграции в Шанхае уже составляла более 20000 человек. Такому количеству людей, в большинстве своем без знания, или с весьма слабым знанием господствующих в Шанхае китайского, английского и французского языков, было весьма трудно приспособиться к жизни и прочно осесть. Но эти люди, находившиеся в постоянной борьбе за существование, не растерялись, и на своем пути от родных очагов к сердцу Китая упорно взялись за труд и преуспели.

Русская эмиграция рассеянная по многим странам никогда не забывала молодое поколение выросшее за границей. Этой молодежи старые эмигранты передавали свои заветы, веру, традиции.

Несмотря на очень трудные условия жизни русских эмигрантов, культурно-образовательные организации русских эмигрантов в Шанхае все же постепенно встали на ноги. Русские эмигранты, опираясь на свои силы и на поддержку со стороны других иностранных резидентов Шанхая, смогли создать условия, при которых абсолютное большинство их детей могли получать систематическое регулярное образование. По подсчетам, к середине 30-х годов в Шанхае было около 2000 детей русских эмигрантов школьного возраста (от 7 до 15 лет). Из них 1500 человек смогли получить законченное регулярное образование (в пределах начальной и средней школы). Только 25% от общего их числа, в силу различных обстоятельств, закончить регулярное образование не смогли. Они бросали школу после двух или пяти лет обучения. При этом, совсем неграмотных детей русских эмигрантов не было практически ни одного. Более половины детей училось в различных иностранных школах. Например в 1934-35 учебном году в русских школах (таких например, как школа Реми) обучалось 784 ученика, в то время как русских детей, учащихся в иностранных школах насчитывалось 856 человек. Таким образом, всего в этот период школы посещали всего 1640 учеников.

В большинстве иностранных школ русские ученики решительно европеизировались. Несмотря на всяческие старания родителей сохранить в детях свою «русскость», иностранное воспитание все же оставляло очень глубокий след на еще неустоявшихся характерах молодого поколения. Многие русские ученики, выражая свои мысли и обсуждая свои проблемы стали чувствовать, что им свободнее и естественнее употреблять для этого английский или французский язык, но не русский. Однако некоторые иностранные школы все же старались, чтобы их русские ученики сохраняли свои природные русские черты. Эти школы специально вводили такие предметы как: русский язык, русская литература, история, география и закон Божий. Образование в иностранных школах значительно отличалось от образования в русских школах. Ученики, оканчивавшие иностранные школы сравнительно легко на практике устраивали свою жизнь эмигранта за границей. Они легко приспосабливались к заграничному образу жизни и ритм ее стал для них привычным. В борьбе за существование они находились, конечно, в более выгодном положении. Русская школа давала больше знаний, а также традиционное русское воспитание. Но в обстановке эмигрантской жизни за границей при устройстве на работу и при устройстве жизни у питомцев русских школ было гораздо больше трудностей. Однако они не утратили своего национального природного колорита и сохраняли живую связь со специфической культурой своей родины, тогда как абитуриенты иностранных школ отдаляясь от русских проблем, тем не менее иностранцами не становились и чувствовали себя отличными от них.

В силу этого вопрос о том, как воспитывать молодое поколение русской эмиграции все больше привлекал внимание и вызывал озабоченность в кругах русской эмиграции в Шанхае. В «Шанхайской Заре» было помещено письмо следующего содержания: «Мы делаем большую ошибку в отношении нашего подрастающего поколения. Попав за пределы своей родины в такой громадный международный город как Шанхай, русская молодежь неизбежно сталкивается с молодыми людьми разных стран и в то же время, день ото дня отдаляется от своей родины. Во многих русских семьях в обыденной жизни русский язык употребляется все меньше и меньше. Дети уже с малых лет начинают говорить по-английски или по-французски, а то и на шанхайском диалекте китайского языка, не зная еще своего родного. В Шанхае можно встретить немало русских молодых людей переменивших свои русские имена на иностранный манер. Они не стесняясь заявляют, что «я по-русски знаю одно слово ‘Ничего’».

21 января 1928 года, «Шанхайская Заря» поместила письмо Нины Федоровой в котором она призывала сохранять русские школы. С ответом ей выступил Борис Богуславский, порицая ее в том, что она так легко отрицает полезное значение иностранных школ. Он указывал, что «хорошую работу может получить только тот, кто владеет английским языком или усиленно занимается изучением его. Если мы будем замыкаться в себе и пренебрегать всем иностранным, мы очень скоро перестанем двигаться вперед. Изучение иностранного языка и иностранной культуры может помочь России достичь уровня Западной Европы. Кроме того, учебное дело в иностранных школах поставлено строже чем в русских школах, а ведь еще из древности известно, что «в здоровом теле здоровый дух».

Это письмо вызвало ответ «отца двух детей», следующего содержания: «Будучи отцом двух детей, я считаю, что с одной стороны мы должны дать детям такое образование, чтобы они могли бороться за свое существование в нашей трудной обстановке, с другой стороны — мы в то же время должны воспитать их «русскими гражданами». В настоящее время почти 80% родителей отдает своих детей в иностранные школы и это, конечно, вопрос, который заслуживает нашего серьезного внимания. Если воспитание в иностранных школах сделает из наших детей «шанхайских лондонцев», то не потеряем ли мы наших детей? Меня страшит, что русский мальчик 15 лет говорит только по-английски или по-французски, забыв наследие русского языка от Петра Великого и Павла Первого, а когда я слышу детей 5-7 лет, болтающих только по-английски или еще по-китайски, мне хочется плакать. Ведь это же преступление против нашей родины».

Еще другой отец семейства выступил с ответом на это: «У нас тоже двое детей и оба они учатся в иностранных школах. Оба мы, и жена и я, любим свое отечество, но мы не можем не употреблять английский язык в разговорах со своими детьми. Они оба и говорят, и думают по-английски и часто не могут выразить свою мысль по-русски и, тем более, думать по-русски. Но нас это совершенно не беспокоит. Дело в том, что далеко не все русские стремятся поскорее вернуться на родину. Даже в случае осуществления самых оптимальных планов и надежд, я полагаю, что большая часть русской эмиграции вряд ли вернется на родину.

Мы были выброшены бурей революции за пределы своей родины, прожили за границей уже много лет и возвращаться на родину нам будет трудно, и я даже думаю, что многие вернувшиеся вскоре будут пытаться снова уехать за границу. Поэтому, если надо, чтобы у наших детей была своя родина, пусть это будет Шанхай. Наши дети родились и выросли здесь. Они любят Шанхай, а в Шанхае без английского языка жить нельзя».

Известный публицист В. Сербский дал розовые прогнозы для подрастающей ошанхаившейся русской эмигрантской молодежи: «Мы не можем не признать, что наши чувства, наши идеалы и ход наших мыслей чужды нашей молодежи, так же как и нам непонятны их различные интересы и увлечения. Нельзя осуждать нашу молодежь, вросшую здесь и невольно ассимилированную Шанхаем. Нет нужды заставлять их включаться в эту специфическую эмигрантскую атмосферу. Надо стараться сблизить наши эмигрантские упования с Шанхайской реальностью. Нашей молодежи также нет нужды возбуждаться разногласиями, существующими среди старшего поколения русской эмиграции.

Но эта ‘ошанхаившаяся’ молодежь все же русская молодежь. Они должны сохранять свои русские имена. Русские девушки, выходящие замуж за иностранцев, должны учить своих детей говорить и на языке отца и на языке матери. Положение нашей молодежи в Шанхае значительно лучше чем было у его старшего поколения. Они лучше приспособлены к условиям шанхайской жизни. Им гораздо легче устроиться, чем это было сделать их отцам и матерям. Им также легче чем старшему поколению пробивать себе дорогу среди других иностранцев. То же самое можно сказать и об их отношениях с китайцами. Среди китайской молодежи, получившей европейское образование, у них много друзей. Они хорошо знакомы с обстановкой в Шанхае. Я глубоко верю, что в будущем русские эмигрантские круги — эти сегодняшние ‘дети’, полученное из рук их отцов, улучшат влияние русской эмиграции в Шанхае. Имя и престиж ее также будут значительно подняты. У них будет больше единения и больше уверенности. Они будут более терпеливы к мнениям других людей, чем их старшее поколение. В настоящее время общественное мнение русских эмигрантских кругов совершенно не интересуется многими важными проблемами. Это, конечно так продолжаться не может. Шанхайская русская эмиграция в будущем приобретет самоуважение и сознание своего достоинства и уверенность в себе наравне с другими иностранцами. Не должно быть больше этих общественных активистов специально занимающихся клеветой, нападками и высмеиванием. Отношения русских эмигрантов с другими иностранцами станет более оживленным и непосредственным. Внутренние раздоры среди русской эмиграции сократятся и будущая жизнь будет гораздо зажиточней нашей».

Во второй половине 30-х годов все больше и больше стали раздаваться голоса авторитетных лиц о необходимости реформы шанхайских эмигрантских школ. Дело в том, что учебные планы и программы, применявшиеся в этих школах, были учреждены еще министром народного просвещения царской России, графом Игнатьевым. А жизнь русской эмиграции стала совсем другой. Русская молодежь в эмиграции по окончании средней школы, в значительной части должна была работать и только небольшая часть ее могла получать высшее образование.

Русской эмигрантской школе в существующих условиях выполнить обе эти задачи было очень трудно. Русская эмигрантская школа несомненно должна была сохранять дух русского традиционного школьного образования и, будучи русской школой, воспитывать и сберегать чувство русскости у подрастающего поколения.

Однако же шанхайская русская молодежь не имела непосредственного соприкосновения со своей родиной, в то время как жизнь и вкусы другой страны неизбежно влияли на ее сознание и привычки. К тому же родители их, занятые в полной мере борьбой за существование, были не в состоянии преодолеть это влияние и не имели времени, чтобы проводить русское семейное воспитание и прививать обычаи и привычки русской жизни. Поэтому многие эмигранты считали, что программа русских школ должна быть значительно расширена и углублена. Нужно было развивать у учеников самостоятельное мышление и способствовать развитию умения изучать и исследовать. Нужно было дать ученикам знание языка, истории, географии страны в которой они жили, обратить их внимание на знакомство с современной техникой и помочь им по окончании школы сразу же войти в общественную и политическую жизнь общества. Необходимо было, чтобы учащийся овладел двумя языками и освоил, по крайней мере, две специальности, как например в коммерции или администрации или другую специальность (для девочек — шитье, домашнее хозяйство или детское образование).

Данная статья написана в рамках работы действующей при РКШ Секции изучения истории русской эмиграции в Китае.

Использованные источники:

1. В. Д. Жиганов «Русские в Шанхае», Шанхай, 1936, с. 77, 87, 88, 97, 305, 313
2. «Шанхайская Заря»: 21.10.1927, 04.02.1928, 09.02.1928, 10.02.1928, 14.05.1930, 01.03.1931, 11.04.1935, 03.05.1942, 27.06.1943
3. «Слово»: 04.04.1937, 04.04.1938, 16.06.1938, 04.12.1938, 06.12.1938, 08.03.1939
4. «Orient»: No.3, 1914
5. «China Hong List»: 1927-1937
6. «Annual Report of Shanghai Municipal Council», 1925-1941
7. «The Little. Blue Book of Shanghai», Shanghai, 1932, p. 96
8. «Epoch Daily», 13.05.1946
9. «Shanghai Year Book», Shanghai, 1935-1937